Подснежники. Лагодехи,  февраль 2017 года

Как-то, лет тридцать назад, когда я в Харькове выкрал  ныне действующую жену и, спасаясь от праведного суда заинтересованных в ней лиц, увёз  в Грузию, в Лагодехи февралилось.  Снега навалило столько, что такси завязло в сугробах и, не дотянув до дома сотни метров, стыдливо потупило фары.

Через пару дней на смотрины  пришли двое моих и неразлучных друзей, Шота Эриашвили и Вова Гойден.  Шота, широко улыбаясь и  хитро щурясь, опустил руку в карман куртки, выдержал интригующую паузу и извлёк  букетик подснежников. Мы открыли рты - снег в лесу лежал по пояс, и единственное разумное объяснение состояло в том, что Шота, грузин с голубыми глазами, вырастил цветы на подоконнике. Цветовод тайны не раскрывал. Сдался  после третьего стакана принесённого им же бархатного вина. Оказалось, что прошлой весной он заприметил полянку, опокрываленную    сотнями молочно-белых цветов, и прежде, чем отправиться в наш дом,   заглянул с лопатой в лес.  

Вы думаете, с нами происходит что-то просто так, случайно, и что хаос случайностей не имеет никакой внутренней логики? И ничто не управляет нашими неожиданными  выплесками мыслей? Почему вдруг, в ничем не примечательный пятый день марта, когда писались эти строки, ни с того, ни с сего мне вспомнились покаянно сложенные нежно-белые  крылья подснежников и   безумство женщины, бросившейся   в пропасть? 

Восьмое марта.

Восьмое марта. 

Разгадка выбралась невидимыми лабиринтами, добралась до дверей, открыла тихо и вошла в комнату. Заглянула  через моё плечо на дисплей, увидела белое полотно открытого вордовского файла, коснулась взглядом моих безжизненных, потерявших вдохновение пальцев.  

Я обернулся.

Её искрящиеся бликами лунного серебра  пшеничные волосы   с вплетёнными в них  первоцветами любви обрамляли бледное лицо, припорошенное  на скулах пылью золотых  веснушек;   в бездонье  голубых глаз звенели соловьиные трели и  мудрились в почерневших гнёздах  печальные совы;   река сострадания, собравшись из ручейков жалости,  вливалась в море скорби, лежавшее   от ухабистого берега жизни  до обрывистого берега смерти.  «Как зовут тебя?» - спросил я.    И  в журчании родника, зазвучавшем из Её уст, услышал, что  она - никто и она всё.  Вода и хлеб, земля и небо, свет маяка и уют ночи, летящий ветер и недвижная скала, весенняя почка и осенний лист,  роса на кончике травинки и слеза на реснице  младенца. Она - мать и жена моя. Женщина. 

И снова,  в сотый раз своего пребывания на сверкающем под солнцем свете,  я куплю букетик мимозы, упакую в  обёртку красивых слов,   и, совершив  ежегодный ритуал преклонения,  продолжу жить с умащивающим  душу чувством собственного благородства,  с нектарящей совесть увёртливой мыслью - когда  окраснится  восьмой день нового марта,  я  вновь спасусь,  приняв покаянно-любезный вид и отмаливая свои  грехи тремя стебельками цветов.

И что ж мы за  люди такие,  мужчины...

Фото: Роланд Осипов  

. 

Просмотров: 2705

Комментарии к статье:

Добавить Ваш комментарий: