От ведущего сайта. Эта женщина была женой человека, чье имя до сих многими  вспоминается со страхом: Лаврентий Берия.  

1990-ый год, умирает Страна. Пресса, схожая с выпущенными на свободу озверевшими псами, ожесточенно, злобно рвет на куски, облаивает и обгаживает историю Страны, её народ, её армию. В зоне особого изничтожения - руководители Страны. Её основатели, вчерашние вожди, генералы и секретари объявлены преступниками, нелюдями, демонами и монстрами. И все, кто не согласен с таким мнением, всяк, кто полслова хорошего замолвит о них,   -  тот  враг свободы, предатель демократии,  пособник мракобесия и рабское существо. И вот среди этого слаженного хора низвергателей в далеком от буйствующих столиц Тбилиси появляется статья, автор которой, грузинский журналист Теймураз Коридзе, рассказывает History of Love жены второго по рангу дьявола СССР  - Лаврентия Берия. И пишет, что женщина та, Нино Гегечкори, любила это порождение сатаны и  продолжает любить, хотя прошло более 30 лет, как его нет. А из этого вытекает "неправильный вывод", что в Берии  было что-то человеческое...

Статья, напечатанная на грузинском,  вызвала тогда большой резонанс в Грузии, но русскоязычный читатель с ней знаком не был.  Меня познакомили  с автором нашумевшей публикации, и я попросил  его разрешения на перевод статьи на русский. Для харьковского "Ориентира", одной из немногих многостраничных газет Советского Союза, газеты яркой и неординарной. Теймураз  мне разрешил, и я сел за перевод...

Пётр Згонников

                                                "Я НИКОГДА НЕ ВМЕШИВАЛАСЬ В ДЕЛА ЛАВРЕНТИЯ..."

                                                  (Оригинальное  название статьи Теймураза Коридзе) 

В окрестностях большого города на берегу Днепра,  на зеленой улочке, в обычной «хрущевке» живет 86-летняя женщина. У нее живые глаза и ясный ум. По происхождению она — грузинка.Она была женой человека, чье имя и сегодня вспоминается со страхом: Лаврентий Берия!

Лицо ее хранит следы былой красоты. У нее удивительно хорошая память. Она прек­расно говорит по-грузински, легко переходит на русский и с такой же легкостью возвра­щается к грузинскому.

Слушаю бабушку Нино, и очень хочется перенестись на 50 лет назад — увидеть молодую и прелестную Нино Гегечкори...

Время — большой лекарь. Оно успокоило раны Нино, и, наверное, потому она сегодня так отрешенно рассказывает о муже, семье, собст­венной трагедии...

...Я родилась в бедной семье. Тог­да состоятельные семьи в Грузии можно было пересчитать по паль­цам. Пора смутная была — револю­ции, партии, распри. Я жила в Ку­таиси, в семье своего родственника Саши Гегечкори, училась в учили­ще.

Саша за революционную дея­тельность сидел в тюрьме. Его жена, Мери, часто ходила к нему на свида­ния. Я тогда была маленькой девоч­кой и бегала за Мери хвостиком. Од­новременно с Сашей в тюрьме сидел Лаврентий. Я его не знала, а он меня запомнил.

После установления в Грузии Со­ветской власти Сашу перевели в Тбилиси. И я, естественно, перееха­ла с его семьей. Была  уже взрослой девушкой. Помню,  у меня тогда бы­ла одна пара обуви, но Мери не да­вала мне ее ежедневно, берегла. В училище я ходила в старье, цен­тральных улиц избегала, стеснялась.

Однажды мы, учащиеся и студен­ты, устроили по случаю установле­ния Советской власти в Грузии де­монстрацию протеста. Нас разогна­ли, облили водой, и я прибежала до­мой вся мокрая. Жена Саши спра­шивает, что случилось. Я отвечаю. «Да тебя еще и побить надо, — гово­рит она, — ты в семье Саши Гегеч­кори живешь и против него же вы­ступаешь!»

Как-то по дороге в школу мне встретился Лаврентий (после сове­тизации он часто приходил к Саше, я его уже знала). Спросил, не хочу ли я с ним встретиться и поговорить. Я согласилась. Встретились мы в Надзаладеви, там моя сестра и зять жили, поэтому я хорошо это местеч­ко знала. Сели на скамью. На Лав­рентии было черное пальто и сту­денческая фуражка. Он сказал мне, что уже много времени я ему очень сильно нравлюсь... Да, так и сказал, что полюбил меня и хочет взять в жены. Было мне в то время 16 лет.

Как он мне объяснил, Советская власть хочет направить его в Бель­гию для изучения вопросов перера­ботки нефти. Но с одним условием: у него должна быть жена. Пообе­щал, что поможет мне в моей учебе. Я подумала и согласилась — чем жить в чужой семье, лучше создать собственную. Лаврентию в то время было двадцать два года.

Лаврентий и Нино

Я, правда, никому не сказала, что выхожу замуж. Наверное, поэтому и родились сплетни, что Лаврентий меня будто бы украл. Нет, батоно* (уважительное обращение к собеседнику- П.З.) , по собственному желанию вышла. А сейчас разве так не бывает — вый­дет девушка замуж, а говорят, что ее похитили?

Один год в Баку жили, потом вер­нулись в Тбилиси. В 24-м я родила сына Серго. Поездку за границу на учебу пришлось отложить, а потом она вообще стала невозможной, так как Лаврентий занялся государст­венными делами.

Жили бедно. Время было такое— жить по-человечески было стыдно, боролись с богатством.

 В 31-м Лаврентия назначи­ли   первым   секретарем   ЦК Грузии. До него на этом посту рабо­тал Картвелишвили, который у од­ного должностного лица отбил же­ну.  Правда,  потом,   когда  Картве­лишвили сняли, она ушла к другому. Лаврентий был постоянно занят работой. Времени для семьи почти не оставалось. Очень много работал.

Сейчас легко критиковать, но тогда действительно шла борьба. Советс­кой власти нужно было победить. Вы помните, что писал Сталин о врагах социализма? Эти враги действительно существовали. Сейчас лю­бой бухгалтер может встать и сколь­ко угодно критиковать Сталина. Я знала этого человека, в свое время мы общались. Это верно, что он был суровым и жестоким, но кто скажет, что для тех времен жестокость не была нужна? Сталин хотел сделать большое и сильное государство, и он это сделал. Верно и то, что пот­ребовалось много жертв, но почему никто не подсказал другой дороги, которая безболезненно привела бы к цели? Потом Света  (Светлана Ал­лилуева. — Т.К.) написала, что отец жестоко с ней обращался. Света на моих глазах выросла, очень способ­ным и целеустремленным челове­ком была, любимый ребенок. Отец очень любил ее. И вот этот люби­мый ребенок заявляет в один прек­расный день отцу, что полюбила еврея, режиссера Каплера, который старше ее на 28 лет, и что она соби­рается выйти за него замуж. А как вы поступите, если ваша 16-летняя дочь скажет вам такое? Он дал ей пощечину. А Каплер получил то, что и заслужил. Он не любил Свету, хотел проникнуть в семью Сталина, и я уверена, что за его спиной стояла какая-то сильная организация.

Сейчас о Сталине тысячи сказок рассказывают. Он был обычным че­ловеком, были у него свои слабости. На детей внимания не обращал, го­ворят. Как не обращал? Обращал, но без чрезмерностей: считал, что они самостоятельно должны выб­рать дорогу в жизни. Судьба Яши, старшего сына, является тому при­мером.

В Москву мы приехали в конце 1938 г. К тому времени репрессии 37-го уже закончились. Когда о мо­ем муже пишут, об этом почему-то забывают. Так легче: есть человек, на которого можно возложить вину за все преступления, происходившие в стране. Но я уверена: когда-то бу­дет написана объективная история, и тогда все встанет на свои места. Я не доживу до того времени, но вы обязательно доживете, вы еще мо­лоды.

Дом в Тбилиси, в котором проживали Лаврентий и Нино

Ну что может знать, например, сын Микояна, когда с такой убеж­денностью утверждает разные аб­сурдные вещи? Ничего. Но все рав­но пишет. Наверное, с целью само­рекламы. Это непорядочно!

Обвинили Лаврентия в трагедии семьи Вано Стуруа. Это величайшая ложь. Знаете, это была машина, и ни остановить, ни изменить ее дви­жения не мог никто. И Лаврентий тоже не мог.

Из грузинских газет я выписы­ваю «Литературули Сакартвело» («Литературная Грузия»), «Самшобло» («Родина») и «Тбилиси» — вечер­ку. Журналы приходят. Если желае­те, «Цискари» («Утренняя заря») мо­гу показать. Здесь напечатана поэма Габриэла Джабушанури, который, оказывается, при жизни Сталина на­писал ее, а только сейчас опублико­вал. Что там говорить, можно не любить человека, но в таком тоне о нем писать нельзя! Если даже все, что сейчас говорят, было в действи­тельности, грузину все равно не подобает так ругать Сталина — так или иначе, он был грузином.

Я никогда не вмешивалась в слу­жебные дела моего мужа. Тогдаш­ние руководители не посвящали жен в свои дела, поэтому я ничего не мо­гу рассказать об этом. То,  что его обвинили в государственной измене, конечно, демагогия — в чем-то нуж­но было обвинить. В 53-м случился переворот. Боялись, как бы после смерти Сталина Берия не занял его место. Я знала своего мужа: он был человеком практического ума и по­нимал, что после смерти Сталина стать грузину главой государства —дело невозможное. Поэтому, навер­ное, он пошел навстречу нужному ему человеку, такому, как Мален­ков.

В июне 53-го меня и моего сына Серго внезапно арестовали и поместили в разные тюрьмы. Сначала мы думали, что прои­зошел государственный пе­реворот и власть захватили антикоммунистические силы.

Я сидела в Бутырке. Каждый день приходил следователь, который тре­бовал от меня показаний против му­жа. Говорил, что «народ возмущен преступлениями Лаврентия». Я ему ответила, что никогда не дам сведе­ний — ни плохих, ни хороших. Меня больше не беспокоили. Больше года была в тюрьме. Обвинение? Как нет? Предъявили, но не смейтесь, это было вполне серьезно: я обвиня­лась в перевозке одной бочки крас­нозема из Нечерноземной зоны Ро­ссии в Москву. Дело в том, что я ра­ботала в сельскохозяйственной ака­демии, изучала состав почвы. И по моей просьбе мне в самом деле ког­да-то привезли одну бочку краснозе­ма, а он, как оказалось, был переве­зен самолетом. На этом основании меня обвинили в использовании го­сударственного транспорта в лич­ных целях.

Второе обвинение состояло в использовании мной чужого труда. В Тбилиси жил некий известный портной по имени Саша. Действи­тельно, этот Саша приезжал в Москву, пошил мне платье, и я зап­латила ему за это. Да, так, наверное, и было. Сейчас точно не помню, когда именно у меня был тбилис­ский портной. Но что в этом преступного — я и сейчас не знаю.

Своими ушами слышала, как бол­тали, будто я из Кутаиси в Гурию путешествовала на лошади, укра­шенной золотом. На лошади я действительно путешествовала, да вот золотой упряжи на ней не было. Вы ведь знаете, люди богаты на раз­ные выдумки...

Как-то в тюрьму пришел один мой «доброжелатель» и посовето­вал, чтобы я написала заявление с просьбой о переводе в больницу, так как в тюрьме невыносимые условия. Это правда, я находилась в очень тя­желых условиях. О карцере, об «оди­ночке» слышали? Так вот, в «оди­ночке» я и была. Ни лечь, ни сесть. И продолжалось так больше года. Но я от больницы решила отказать­ся, потому что надзиратель мне тай­ком поведал, будто меня хотят поме­стить в психиатрическую больницу.

Нино Гегечкори

А в один день надзиратель рас­сказал мне, что 760 женщин призна­ли себя любовницами Берии. Удиви­тельное дело: Лаврентий день и ночь был занят работой, когда ему было заниматься любовью с легионом этих женщин?! На самом деле все по-другому было. Во время войны и позже он возглавлял разведку и контрразведку. Эти женщины были его сотрудницами, информаторами и только с ним имели непосредственный контакт. У Лаврентия была феноменальная память, и он все, что касалось его служебных связей с этими женщинами, держал в уме. А потом, когда их спросили об отно­шениях с шефом, естественно, все заявили, что были его любовницами! А что им было делать? Признать об­винение в агентурно-подрывной ра­боте?!     .

Спустя год меня посадили в то­варняк и повезли в Свердловск. Там выдали 500 руб. (сегодняшние 50) и... выпустили. Мы очень нуждались — без квартиры, без работы. Потом Серго нашел должность техника (по освобождении из тюрьмы ему такой диплом дали) и начал работать. Между прочим, до ареста Серго был доктором технических наук.

Я не утверждаю, что он был наде­лен какими-то необычными способ­ностями, но в способностях и трудо­любии ему никак не откажешь. Так было всегда. Кроме того, что скрывать, у него была возможность - учиться, он получал консультации у лучших специалистов и избрал себе в конце концов ту специальность, которая его больше всего интересовала. После ареста его лишили всех степеней. Потом, по моим настоятельным просьбам, он начал все сначала, и, слава Богу, все у него сейчас  в порядке: хорошая работа, высокая  зарплата, авторитет.

После нескольких лет пребывания в Свердловске нам разрешил жить в любом городе Советского Союза, кроме Москвы. Естественно я захотела вернуться в Грузию. Приехала в свой родной Мартвили.  Попросила секретаря райкома партии выделить мне немного земли.  Надеялась с помощью добрых людей поставить маленький домик, там жить, там же и умереть. Но не сбылись мои ожидания. Вскоре из Кутаиси  приехали два сотрудника органов и  добровольно-принудительно отправили меня обратно в Россию.  С тех пор я здесь.

С вниманием слежу за всем, что происходит в Грузии. Бог протянет руку каждому, кто борется за благополучие своей Родины. Другая нация никогда не оценит   стараний   чужеземца.  Да возьмите, к примеру,  Сталина,  Орджоникидзе,  Чхеидзе, Церетели, Гегечкори, Берию и многих других.  Они на самом деле верили, что борются ради какой-то великой цели,  ради    всего   человечества.   А   что  вышло из этого? Своей нации и Родине ни один из них пользы не принес, а та, вторая,  нация также не приняла их трудов. Эти люди остались без Родины. Так будет с каждым, кто отказывается от интересов  своей  нации  в  пользу других. Эт нужно   иметь  в  виду сегодняшним политическим деятелям.

Если не возражаете, одно маленькое письмецо передам моим  близким в Тбилиси.

«Родная Тамара! Я жива, но жизнь моя приближается к 90 годам,  я прикована к постели и без посторонней помощи уже не могу передвигаться по комнате. Знаю, что стране произошло много перемен. Неизменной осталась только моя  любовь к Грузии и ко всем вам.  Счастья вам и всего хорошего. Нино Гегечкори. 9.07.90».

Нино Гегечкори большими буквами написала слово «неизменной» и подчеркнула его двумя толстым линиями.

                                                                                                                        Перевод на русский язык:  Пётр Згонников     

На грузинском языке статья опубликована в газете «7 дгэ» ("7 дней"),  № 1-2, 28 июля 1990г., г. Тбилиси, СССР

На русском языке:  в газете "Ориентир" (Харьков, СССР) - полностью;  в газете "Аргументы и факты" (Москва, СССР) - фрагменты. 

Фото с помощью Google 

Просмотров: 50375

Комментарии к статье:

Добавить Ваш комментарий: