Старый Лагодехи. Лес, речка, заповедник (Из воспоминаний Константина Чикваидзе)
Автор: Константин Чикваидзе |
Добавлено: 23.05.2012 |
|
|
"Чтобы как-то принимать освежающие ванны и сделать хотя бы пару гребков, мы строили из камней запруды..." |
Летом, с раннего утра до заката солнца, мы проводили время на речке. Холодная, из ледяных высокогорных родников, вода в ней была единственным спасением от летней жары. В иные годы жара в Лагодехи стоит невыносимая, вянут листья на деревьях, а люди находят спасение или в тени беседок, или в заповедном лесу, на берегу речек. Купаться ходили на нашу Лагодехскую речку (Лагодехисхеви – П.З.), взрослые по вечерам, после работы, а мы, как я уже сказал, на речке едва не жили.
Речки в Лагодехи неглубокие, а летом, пересыхая, становятся и того мельче – в лучшем случае, по колено. Чтобы как-то принимать освежающие ванны и сделать хотя бы пару гребков, мы строили из камней запруды. Высшим достижением считалось поднять воду до метра. Для запруды выбирали на речке место с высокими берегами и перекрывали русло стеной из речного камня, благо, его на речке было несчётно. Щели забивали ветками с кустарников и, создавая таким образом желаемый подпор, чупахались* в этом рукотворном водоеме до посинения.
Наша речка, как и все горные речки, часто меняла русло и имела в предгорье довольно широкую пойму, сплошь состоящую из камней, – от огромных валунов до мелкого гравия и, местами, - песка. Летом камни раскалялись так, что на них можно было изжарить яичницу. Когда мы, полежав после купания на солнышке, на берегу, хотели искупаться вновь, приходилось до речки добираться бегом – чтобы не получить ожогов. Мы, местные, неплохо наловчились это делать, а новичкам поначалу сильно доставалось.
К концу лета количество воды в речке заметно уменьшалось, купаться там становилось не возможным, и тогда мы перемещались в заповедник. Там, примерно в семистах метрах от дома Млокосевичей, был водозабор, - мы его называли «шлюз», - который обеспечивал подачу воды в район «Табаксырья» ( Лагодехский табачно-ферментационный завод - П.З.). Шлюз находился в густой листве деревьев,
|
"Примерно в семистах метрах от дома Млокосевичей, был водозабор, - мы его называли «шлюз»..." |
солнечные лучи туда не проникали, поэтому вода в нём была холоднее, чем на прогреваемой солнцем речке. Зато у него были свои преимущества: он был гораздо глубже любой запруды, местами - выше головы, в нём можно было поплавать и, главное, понырять.
По каждой лагодехской улице, ориентированной с севера на юг, протекали, да и сейчас протекают, безымянные ручьи, используемые главным образом для полива садов и огородов. У каждого хозяина дома имелся свой отвод от ручья в виде канавки вдоль северной, верхней стороны участка. Когда надо было полить огород, основной ручей перекрывался с помощью тяпки, и часть воды устремлялась по канавке в огород. В детстве я очень любил заниматься поливом огорода, отводить воду внутри огорода с одного междурядья в другое. Было интересно управлять течением этой воображаемой реки. Похоже, не случайно подался потом в гидротехники.
|
"По каждой лагодехской улице протекали, да и сейчас протекают, безымянные ручьи,.." |
Перехват воды в уличные ручьи осуществлялся в заповеднике из текущих там речек, примитивными водозаборами. Эти мирные, едва слышные, а часто и пересыхающие летом речки, по весне превращались в страшные сели и приносили немало хлопот жителям.
Где-то в начале сороковых годов я был свидетелем очередного наводнения. Мы тогда жили во втором Михайловском доме ( Михайловы –предки автора, первопоселенцы Лагодехи – П.З.) на пересечении улицы 26 комиссаров и Рабочей (сейчас Важа Пшавела и Робакидзе - П.З.). Однажды ночью нас разбудили крики соседей. Выбежав на улицу, мы обнаружили, что улицы нет – она превратилась в стремительную и полноводную реку. До сих пор перед глазами эта страшная картина: грозная река, мутная, шумная, а по ней время от времени плывут различные предметы домашнего обихода.
Сильно пострадала тогда также третья Калиновка, особенно огороды – их частично смыло и занесло щебнем и галькой. Когда стихия угомонилась, выяснилось, что часть речки Лагодехисхеви отделилась от основного потока, прорвалась где-то ниже усадьбы Млокосевичей и разгулялась по нашей и Калиновским улицам.
На следующий день, когда поток чуть стих, пошли посмотреть, что сталось с основным руслом. Зрелище, скажу, не для слабонервных. В таком состоянии я нашу речку не видел никогда. Стоял страшный рев, а по воде с бешеной скоростью плыли сваленные выше по течению деревья, вернее, то, что от них осталось.
Ударяясь о берега, деревья переворачивались вокруг своей оси, а иногда и вздыбливались, обнажая то корни, то сучья, то большие ветки. Нет худа без добра - предприимчивые люди в низовьях вылавливали эти деревья на дрова. Приблизиться к этому разгулу стихии ближе, чем на десять-пятнадцать метров, никто не рискнул – вода настолько быстро меняла русло, что можно было не успеть вернуться в безопасное место.
После войны в том месте, где речка имела обыкновение прорываться в город, были построены бетонные заградительные дамбы. С тех пор, как мне помнится, наводнений в городе больше не было.
|
" Эти мирные, едва слышные, а часто и пересыхающие летом речки, по весне превращались в страшные сели..." |
Бесплатный гравий, песок и крупные камни, которых было вдоволь на речке, использовались первопоселенцами не только в строительстве казарм, складов и других капитальных сооружений, но и в жилом строительстве, в частности при возведении каменных заборов. Такой экзотики как эти заборы я нигде, кроме Лагодехи, не видел. Выкладывались они из камней, в сухую, без растворов, высотой чуть более метра и исключительно со стороны переулков или улиц. Между соседними участками такие заборы были редкостью. В нашем втором доме заборы, примыкающие к Рабочему переулку, были каменными от нашей улицы и до самой речки. С материалом для заборов - с речными валунами - проблем не было. Он в изобилии «водился» под ногами и служил серьёзной помехой хозяевам усадеб. При устройстве садов и огородов хозяева земельных аделов то и дело натыкались на камни. Мелкие оставляли, от них никуда не денешься – вся лагодехская земля такая: из камней и гальки, смешанных с малым количеством чернозёма и песка. А крупным нашли разумное применение: часть их пошла на каменные заборы, другая часть складывалась под балконную часть дома, частично шли на каменные заборы.
Я упомянул о Рабочем переулке. Предполагаю, что он, как наиболее короткий путь от казармы к речке и к постам, в урочище появился одним из первых. Началось, вероятно, всё с тропы, потом прорубили просеку, а ещё чуть позже проложили и конную дорогу, параллельно главной просеке Лезгинской кордонной линии, – нынешнему Закатальскому шоссе.
Заповедник, вернее ту его часть, которая входила в междуречье от усадьбы Млокосевичей до Среднего Бугра (лагодехские русские часто горы называли «буграми»; гора Кудигора , о которой пишет автор, называлась Средним Бугром, т.к. она проходит по середине Лагодехского ущелья и делит его на две части. - П.З.), мы исходили вдоль и поперек. Забирались и повыше. Всегда мечтали добраться по «Лезгинской тропе» до высокогорных озер и взглянуть оттуда на Лагодехи с высоты. Наши дагестанские кунаки рассказывали о том, как красивы альпийские луга и какие потрясающие виды открываются сверху на Алазанскую долину. Всё детство я жил мечтой подняться на хребет, «на лысые горы», как говорили у нас. Мечта стала явью лишь в 1970 году, когда мне перевалило за сорок, но об этом я расскажу отдельно ( следите за сайтом, статья будет опубликована – П.З.).
Наиболее часто посещались водопад на Шромке ( русское название реки Шромисхеви- П.З.) и серные источники на нашей речке. Часто, потому как приходилось водить туда на экскурсии знакомых и родственников, приезжающих к нам погостить из Тбилиси. Под водопадом обычно купались, потом перекусывали и возвращались домой. Все это укладывалось по времени в три-четыре, от завтрака до обеда. Серные
|
"Такой экзотики как эти заборы я нигде, кроме Лагодехи, не видел..." |
источники посещались реже, так как были труднодоступны. В те времена еще сохранились остатки сложенных из камней и оштукатуренных прямоугольных ванн-купален, которые были построены и действовали во времена Демидовского правления заповедником.
|
На речке |
Для того, чтобы попасть на купальни, надо было на последнем отрезке тропы пройти какое-то расстояние по довольно страшному уступу, местами менее двух метров шириной. Нависающая над тропой высоченная скала слева, из которой сочится серная вода, и глубочайший, почти отвесный обрыв справа плюс мокрая и скользкая от тропа под ногами производили, мягко выражаясь, очень сильное впечатление.
На Монастырской горе находилась другая местная достопримечательность - каменные остатки сторожевого поста. Местные старики сказывали, что он бы поставлен там во время войны с Шамилем. Добираться туда было довольно трудно из-за крутизны склона. Выручали многочисленные кустарники – хватаясь за их ветки, мы, пыхтя, взбирались всё выше и выше. Зато открывающаяся с поста панорама городка того стоила. С поста хорошо просматривалась пойма Лагодехской речки, пересечь которую незамеченным, спускаясь с гор, было невозможно.
Спуск с горы доставлял нам сплошное удовольствие. Мы садились на землю и, слегка оттолкнувшись ногами, с визгом съезжали по толстому слою листьев на пятой точке. От взрослых потом, правда, попадало за порванные и протертые штаны. Но что такое наказание, которое может быть, а может и не быть, в сравнении с радостью текущего момента? Если же и наказывали, то проходил день-два, о наказании забывалось, и мы снова шли на пост…
Речка, лес и горы - простые, казалось бы, развлечения, а радость, доставленная ими в детстве, до сих пор продолжает вспоминаться мне.
* Спасибо автору за почти забытое русское слово «чупыхаться», означающее плескаться, бултыхаться в воде - ведущий сайта
Фото: запруда, арык,забор - Пётр Згонников, сель - Валерий Огиашвили, остальные - из архива автора Просмотров: 4149
|