Аварские друзья Людвига Млокосевича
Автор: Пётр Згонников |
Добавлено: 15.10.2011 |
|
|
Людвиг Млокосевич умер в 1909 году в окрестностях аварского аула Чорода в Дагестане |
В августе 1909 года в Дагестане, недалеко от аварского аула Чорода, на берегу реки Джурмут-ор, в возрасте 78 лет умер житель Лагодехи, натуралист Людвиг Францевич Млокосевич.
О Млокосевиче я писал многократно и, чтобы не повторяться, отсылаю тех, кто еще её не знаком с этой выдающейся личностью, к своим прежним публикациям.
В своих путешествиях по Кавказу Млокосевич почти ежегодно посещал Чороду. Разбивал поблизости с аулом, в ущелье реки Джурмут-ор, палатку и жил в ней неделями. Днём исследовал природу окрестностей, систематизировал свои записи и сборы, а вечерами приходил в аул, к своим друзьям. У них же нередко гостил по многу дней, оставался на ночлег.
|
Смерть застала Млокосевича на берегах реки Джурмут-ор |
Чородинцы, для которых все люди славянского типа тогда были русскими, называли Млокосевича "русским кунаком". И ещё - «Старшилесничи», из-за занимаемой Млокосевичем должности старшего лесничего Сигнахского уезда. При этом многие жители Чороды полагали, что Старшилесничи – имя их лагодехского кунака.
Млокосевич отвечал чородинцам таким же гостеприимством. Не было базарного дня, чтобы возле его дома не стояла пара-тройка лошадей. Это заезжали к нему в гости его чородинские друзья и знакомые. Когда по делу, когда просто так – поинтересоваться здоровьем, передать приветы и гостинцы, посоветоваться или попросить помощи.
Как-то Млокосевич узнал, что в горах, в знакомой ему семье, произошло несчастье. Родители погибли, и их сын, Ибрагим, остался сиротой. Недолго думая, Людвиг Францевич забрал мальчика в свою и без того немалую семью.
Мне было лет десять, когда я впервые услышал об этой истории. В то время Ибрагим уже был зрелым мужчиной лет пятидесяти и жил недалеко от входа в воинскую часть, на нынешней улицы Мепе Тамар (Царицы Тамары). У него был деревянный, крытый дранкой дом, как две капли воды похожий на дом приёмного отца. Во дворе Ибрагима росла магнолия, и, как только она зацветала, мы, ребятня, ходили полюбоваться ею
|
На перевальный хребет нас доставил Шарабуддин Хочберов (справа ) |
гигантскими, пахнущими романтикой далёких стран цветами. Вот тогда-то я и увидел «дядю Ибрагима». Среднего роста, худощавого, малоразговорчивого человека. Прочитав в наших глазах немую мольбу, он, помню, молча сломал с дерева несколько цветущих веток и вручил нашей компании. Откуда он родом, Ибрагим? Может, тоже из Чороды?
Чорода, Чорода… Аул с волшебным именем. Когда я узнал, что Млокосевич умер в Чороде, мне нестерпимо захотелось побывать в этом ауле. Увидеть улицы, которыми ходил Людвиг Францевич, остоять на месте, с которого воспарила в вечность его душа… И жила во мне надежда, слабое чувство, что увижу, быть может, там людей, которые помнят Млокосевича живым.
|
На перевальном хребте. В левой части снимка, рядом с человеком в бурке, слева направо:Пётр Леснов, Пётр Згонников, Аркадий Гойден |
На дворе стоял сентябрь 1989 года.
В столицах шумели, разоблачали и митинговали… Пахло грозой и близкими переменами. А в Лагодехи, погруженном в нирвану тихой осени, три человека ломали голову: как им добраться до далекой, заоблачной Чороды? Люди эти – мой друг, писатель и журналист, исследователь краевой истории Царских Колодцев (Дедоплис-Цкаро), москвич Пётр Леснов. Пётр родился в Цители-Цкаро, называвшемся в 19 веке Царскими Колодцами, и, как многие рождённые в Грузии русские, всё никак не мог оторваться от своей грузинской родины. Петра тронула моё заветное желание, и он, приехав в очередной отпуск на родину, с радостью принял моё приглашение. Вторым был местный лагодехский парень Аркадий Гойден, сын моего друга Владимира Гойдена. Аркадий несколько раз поднимался в Чороду и был единственным среди нас, кто знал дорогу к аулу с перевального
|
Грунтовая дорога из Белокан достигала высшей точки перевального хребта и обрывалась. Далее, в глубь Дагестана, вела только конно-пешая тропа... |
хребта. Третьим был я, автор этих строк.
Забросить нашу команду из Белокан до перевального хребта взялся мой друг, белоканский аварец Шарабуддин Хочберов. Шарабуддин в то время работал в Белоканской геологоразведке водителем грузовика и почти каждый день поднимался на перевал. Собственно, без него я бы никогда и не побывал в Чороде. Именно он разыскал там человека, чей дедушка был другом Млокосевича. И мы шли не просто в Чороду, мы шли к этому человеку, - к Омару Сулейманову. А Омар в этот день ждал нас.
Ранним утром мы выехали из Лагодехи в Белоканы, выпили у Шарабуддина ароматного индийского чая, а к обеду его грузовичок, фыркая и подвывая на крутых подъёмах, доставил нас на перевал, за которым начинался Дагестан.
Над перевалом висели низкие тучи и сыпало снежной крупой. Здесь грунтовая дорога обрывалась, переходя в тропу, по которой нам предстояло пройти больше десятка километров. Мы попрощались с Шарабуддином и отправились в путь. Потемнело как-то неожиданно быстро, а вскоре горы и вовсе погрузились в кромешную тьму. После того, как мы, с трудом
|
Чорода, 1989 год. Дом Пирдас Омаровой |
преодолев холодную и довольно бурную речку, увидели, как наш Дерсу Узала - Аркадий - в растерянности озирается по сторонам, стало ясно – мы заблудились.
Спасение пришло от прекрасной незнакомки. Вначале в темноте раздалось негромкое лошадиное ржание, а потом выплыл силуэт всадницы. Это молодая чородинка возвращалась из Белокан домой, и едва не наехала на наш продрогший и унывший квартет. Узнав, что мы гости Омара Сулейманова, она довела нас прямо до ворот его дома.
Радости Омара не было предела. Мы всё никак не могли наговориться и лишь поутру, когда над горами забрезжил рассвет, Омар отвёл нас на второй этаж, остворил дверь в лучшую из своих комнат и, окинув её взглядом, сказал: «Старшилесничи спал здесь!»
|
Подарки Млокосевича своему чородинскому кунаку Сулейману Омарову - тульский самовар и голландская пороховница |
Старые часики показывали шесть утра, я коснулся головой подушки, но долго не мог уснуть от стонов и похрустываний старого дома. В десять утра меня разбудили голоса во дворе, какие-то нясные звуки. Аул давно проснулся, бодрствовал и Омар. За чаем с горячей сырной лепёшкой, он продолжал вспоминать слышанное в детстве о Млокосевиче.
- Восемьдесят лет прошло… Все, кто его знал, умерли. В Чороде осталась всего одна женщина, ей сейчас девяносто восемь, она знала Старшилелесничего и может что-то о нем рассказать. Правда, она совсем слабая, не ходит, лежит всё время в постели…
Мы вышли со двора Омара, и он повел нас в гору, по размытой, похожей на русло реки, улице. Через пять минут мы вошли в дом, в котором жила старейшая жительница аула Пирдас Омарова.
Ах, Кавказ, ах, родной!… Нигде я больше не видел, чтобы так любили и уважали стариков, как в твоих горах и долинах.
Пирдас Омарова, иссохшая, немощная, лежала в самой светлой, самой солнечной комнатенке, окруженная вниманием и заботой близких людей. Большой портрет Млокосевича, что я привёз с собой, оказался бесполезным, - зрение давно покинуло Пирдас Омарову. «Млокосевич, - кричал полуглухой женщине Омар, - Млокосевич!». Никакой реакции. Она встрепенулась, лишь услышав «Старшилесничи», и едва заметная улыбка раздвинула её губы.
- Я помню его, - были её первые слова. – Мы его очень любили. Зимой он всегда разрешал нашим людям пасти овец внизу, на Алазани…
Нет для человека гор, кормящегося от овцы, животного более дорогого, чем это безропотное, в кучерах шерсти блеющее животное. Зимой,
|
Пирдас Омарова, 98 лет. Помнит, как в Чороду приезжал Млокосевич, помнит, как он умирал. Чорода, Дагестан, 1989 год |
которая в горах длится шесть месяцев, на прокорм овец не хватит никаких летних заготовок. Спасение – внизу, в зимних долинных пастбищах, называемых аварцами кутаны. Пока был жив Млокосевич, чородинцы гоняли овец на приалазанские пастбища, а весной, когда в горах проклёвывалась травка, перегоняли обратно. С выходом Млокосевича на пенсию, а, тем более, с его смертью, с зимними выпасами начались сложности.
- В Чороду он привозил платья и платки, дарил их женщинам и детям. Мужчинам дарил порох и пули. Видите, - Пирдас показывает на деревянный чемоданчик, стоящий на полке над кроватью, - в нем он как-то привёз моему брату много пуль и пороха. Женщина немного помолчала, отыскивая в памяти образы давно минувшей жизни. - У него был фотоаппарат, тогда это была редкость. Он без конца снимал наши свадьбы, невест, мужчин в национальные нарядах.
Несколько раз Пирдас Омарова подростком приезжала в Лагодехи с родителями. Ночевали у Старшилесничего. Как-то Пирдас потихоньку вошла в кабинет хозяина и увидела на шкафу
|
Слева направо: Азиз Магомедов и Омар Сулейманов. Чорода, Дагестан, 1989 год |
толстую книну в красивом переплёте. Открыла – а там бабочки. Много, разные и очень красивые.
Родители привозили Старшилесничему свои нехитрые подарки: сыр, шерсть. А он, когда они уезжали, давал им мёд с собственной пасеки, виноградную водку, продукты в дорогу. Со смертью Старшилесничего дружба семьи Омаровых с семьёй Млокосевича не прервалась. Пирдас помнит, как однажды тяжко заболели её родители. Дочери Млокосевича - чородинцы называли их барышнями - немедленно поднялись в Чороду, забрали больных и выхаживали их у себя в лагодехском доме более двух месяцев.
- И Старшиесничи лечил наших людей,- поддерживает тему Омар Сулейманов. - Отец мне рассказывал, как он лечил одного чабана. Привёз ему чеснока, хиноина и целые сутки просидел рядом, пока тому не стало лучше. А когда мой отец в 16 лет заболел туберкулёзом, дед повёз его Лагодех, к Млокосевичу, и тот устроил его в Тифлисе в больницу. Спас он моего отца…
Дедушка Омара Сулейманова - Сулейман Омаров - был лучшим другом Людвига Млокосевича. Как самую ценную реликвию хранит в своём доме Омар Сулейманов подарки Млокосевича его дедушке – тульский самовар и голландскую керамическую пороховницу. Стоят они в красном углу дома, рядом с портретом Шамиля.
Помнит семейные рассказы о Млкоосевиче и 68-летний Азиз Магомедов. Его дедушка Магомед Мусаев также дружил с "русским
|
Омар Сулейманов на месте смерти Людвига Млокосевича. 1989 год, Чорода |
кунаком " из Лагодехи.
- Отношения Млокосевича с чородинцами были очень хорошими,- говорит он.- Младшие его почитали за отца, старшие - за брата.
Когда на берегу реки Джурмут-ор, окруженный сыновьями, умирал Людвиг Млокосевич, Пирдас Омарова носила ему пищу, Сбегала с высокой горы в ущелье, где на левом берегу реки стояла палатка, и ставила возле неё сулчэд, мясо, айран. Как сейчас она помнит тот день, когда почти все взрослые мужчины отправились в Лагодехи, чтобы проводить своего друга в последний путь.
- Вера была разной, но на дружбу это никак не влияло, - вступает в разговор местный учитель географии и биологии Алиев Малламогамед Ибрагим. – Я много слышал от своих стариков об этом удивительно добром и отзывчивом человеке. Это от того, что он любил Дагестан. Или просто любил людей...
|
Установка памятника Людвигу Млокосевичу. Слева направо: Иманшапи, сын Омара Сулейманова, Омар Сулейманов, Пётр Згонников, Василий Владыкин и Гоги Додашвили. Чорода, 1990 год |
На прощание Омар Сулейманов поделился своей мечтой: поставить памятник Людвигу Млокосевичу.
- Это и мечта, и долг. Памятник хотел установить ещё мой дедушка, но что-то ему помешало. Перед смертью он завещал отцу выполнить его желание, но и отец не смог. Он не знал фамилии Старшилесничего, он не знал, что писать на камне… Я стоял у постели моего отца в его последние минуты. "Мой отец не смог, и я не смог, - сказал он мне, - сделай это ты". Я ходил в Лагодех, спрашивал про Старшилесничего, искал его барышень, но никто не мог меня понять. Я вернулся домой, так и не узнав фамилии. Все эти годы на душе тяжесть носил. Возраст, видите, не малый, в любой момент могу уйти, а завет деда и отца так и не выполнен. Спасибо Вам, сняли Вы с меня эту тяжесть. Сейчас памятник точно будет.
Я молча вырвал из блокнота листок и, продавливая кончиком карандаша бумагу, написал: «Млокосевич Людвиг Францевич 1831-1909".
В тот же день мы поблагодарили нашего хозяина и его жену Патимат за оказанное гостеприимство и отправились в обратный путь.
Через неделю я улетел из Лагодехи домой, в Харьков
|
Памятник Млокосевичу установлен. Слева направо: Пётр Згонников, Омар Сулейманов, Молламагомед Алиев. Чорода, август 1990 год |
А через три месяца, в декабре 1989-го, пришло письмо из Чороды. "Благодарный Омар Сулейманов, - писал мой аварский друг, - получил от Вас письмо и портрет Старшилесничего. Я заказал каменотёсу памятную плиту, он её уже почти закончил. Сейчас здесь снег и бездорожье, поэтому плиту буду устанавливать в апреле-мае, не раньше. Давайте сделаем это вместе? Приезжайте..."
Я смог приехать только в августе 1990-го года, со своими лагодехскими друзьями Василием Владыкиным и Гоги Додашвили. На перевале нас ждал сын Омара Иманшапи и присланные Омаром лошади. Мы быстро и без проблем добрались до аула. На следующий день доставили тяжёлую каменную плиту к месту смерти Млокосевича. Установили её рядом с тропой, ведущей из ущелья в аул. С горы хорошо видны бегущая в Каспий река и примостившаяся на вершине горы Чорода.
Омар щелкнул затвором двустволки, поднял ружьё кверху и дважды нажал на курок. Пока эхо носилось по ущельям, мы разлили чачу и подняли тост за вечную память человека, собравшего всех нас вместе.
По русскому, аварскому, грузинскому и польскому обычаю.
По общеловеческому обычаю - не забывать добрых дел тех, кто навсегда покинул наш бренный мир.
-----------------------------------------------------------
Послесловие. Омар Сулейманов умер в 1998 году. Памятник Млокосевичу стоит на том же самом месте. В мае 2011 года Гаджибек Джамирзоев, директор НИИ биогеографии и ландшафтной экологии Дагестанского государственного педагогического института, установил рядом с памятником информационный плакат с биографией Людвига Млокосевича.
Фото: Пётр Згонников Просмотров: 5280
|